Философская герменевтика Ганса-Георга Гадамера

По мнению Гадамера, именно эти идеи Мартина Хайдеггера и оказали влияние на возникновение собственно философской гер­меневтики как качественно нового образования в сфере европейс­кого философствования, принципиально отличного как от проте­стантской герменевтики, так и от методологической классической герменевтики новейшего времени.

По Гадамеру, философская герменевтика не занимается пробле­мой метода, с помощью которого можно было бы осуществить “бо­лее правильную” интерпретацию. Она принципиально выходит за пределы этого понятия. Гадамер, скорее, пытался описать те трансцендентальные элементы познания, которые не поддаются методи­ческому постижению, но имманентны всему опыту и каждой науч­ной методике.

По существу, герменевтика, которую разрабатывал Гадамер, яв­ яется развитием феноменологии, а именно – дескриптивной фено­менологией. Она пытается осознать то, что предшествует всякой на­уке, и ставит вопрос кантовского типа, философский вопрос об условиях возможности всякого познания. В этом отношении фило­софская герменевтика стремится быть философией и “описать то, что есть”.

Опираясь на опыт искусства, истории и языка, Гадамер показал ограниченность применения понятий объекта и объективности. Понятия объекта и объективности недостаточно там, где речь идет не об овладении предметом, но о возвращении причастности смыс­лу, которое и называется пониманием. Интерпретатор идет к пони­манию объекта, отталкиваясь от своего собственного опыта, пере­мещая объект в свой собственный духовный горизонт. Интерпрета­ тор не может абстрагировать свою собственную субъективность. Таким образом, процесс понимания нельзя отделить от субъекта понимания, но и объект не может быть адекватно понят без субъекта.

С точки зрения философской герменевтики, позиция интер­претатора уже задана определенными установками, которые Га­дамер называет антиципацией. Другими словами, интерпретатор оказывается частью, фрагментом того, что он интерпретирует. Он является частью целого.

Наше познание зависит от исторически обусловленных предпо­сылок. Понимание же возможно только при восприятии целого, ис­ходя из которого только и становятся понятными соответствующие манифестации человеческого духа. Но сами эти предпосылки обла­дают субъективным характером. Можно обозначить их особым об­разом в качестве “предрассудков” или указать лишь на бесспор­ность того, что наше мышление и воля, наши вопросы и понимание носят ярко выраженный исторический характер. В любом случае, здесь “вступает в игру” конкретная субъективность, которая только и может оправдать представление об актуальности понимания.

Следовательно, философская герменевтика вопрошает не о происхождении, а о восприятии произведения (текста, события) в соответствующей, то есть понимающей, современности.
Философская герменевтика смещает центр интереса в интер­претации произведения. Важны не интенции автора, а история воз­действий произведения на последующую традицию. Благодаря этому методическому приему она становится методологией не толь­ко филологии, но и исторического знания. Она отделяет историч­ность как таковую от истории влияний и истории восприятий.